Ни один город в истории не осаждали так часто, как Константинополь — «объект всемирного желания», по словам одного из турецких летописцев. Объект был со всех трех сторон защищен стенами. Морские стены прикрывали город с Мраморного моря и Золотого Рога, но византийский флот был непобедим, и главная опасность грозила городу с суши. В начале V века император Феодосий возвел мощные укрепления, которые больше тысячи лет защищали город и пали лишь перед одним врагом — султаном Мехмедом Завоевателем.

Стена Феодосия, до сих пор венчающая городские холмы, — самое грандиозное сооружение античности, дожившее до наших дней: ее длина от Мраморного моря до Золотого Рога — целых 6,5 километра. Это не просто тупая каменная гряда, а настоящее инженерное чудо: перед высокой главной стеной устроен вал, увенчанный стеной меньшего размера, а дальше — глубокий ров с отвесными стенами. В ров запускали свирепых львов, а когда казна скудела, просто заполняли его водой. Хотя большая часть стены сейчас в руинах, зрелище по-прежнему чрезвычайно внушительное. Прогулка вдоль укреплений — довольно интересный аттракцион, надо только приготовиться к тому, что здесь расположены самые бедные, трущобные кварталы. Дорожка вдоль стены завалена мусором, вокруг пованивает, и есть риск, что значительную часть пути вас с криками «Бакшиш! Бакшиш!» будут сопровождать полуголые мальчишки.

Для строительства прибрежного шоссе часть укреплений была разобрана, и теперь Мраморная башня (Marmara Kulesi), одиноко стоящая на берегу моря, смотрит богатой сиротой. Когда-то сухопутные стены смыкались здесь с морскими, а башня служила частью парадной императорской пристани. Когда такси из аэропорта проносится мимо башни, знайте, что вы въезжаете в город там же, где это делали императоры, возвращаясь из морских походов.

В нескольких сотнях метров к северу высится главное укрепление городских стен — мрачный замок Едикуле (Yedikule, Семибашенный). Попасть туда просто: на электричке с вокзала Сиркеджи до остановки «Yedikule», а дальше — пару сотен метров вперед по движению поезда. Видные от станции огромные башни не дадут заблудиться. Едикуле — результат трудов сначала византийских, а потом турецких военных инженеров. Две квадратные башни-пилона, между которыми зажаты византийские Золотые ворота (Porta Aurea), построены еще во времена Феодосия. Чтобы увидеть сами Золотые ворота, надо пройти крепость насквозь, а если она закрыта — продраться сквозь заросли с внешней части укреплений. Пресловутые «врата Царьграда» — типичная римская триумфальная арка. Проходить под ее окованным позолоченной медью сводом имел право только император-триумфатор — для прочих смертных были устроены небольшие ворота слева. Золотые ворота в течение веков были главной темой для всяких историко-политико-психоаналитических спекуляций: кто только не мечтал пройти сквозь них — на худой конец приколотить к ним свой щит.

Считалось, что именно через эти ворота в город когда-нибудь вступит освободитель Константинополя, поэтому суеверный Мехмед Завоеватель немедленно после взятия города их замуровал, оставив вместо огромного проема крошечную калитку, а позади пристроив фаллические башни, явно не имеющие ни малейшего военного значения. Некоторое время Завоеватель хранил там свои сокровища, а потом устроил здесь тюрьму для иностранных послов, визирей и прочих VIP. Теперь в одной из башен — весьма зловещий музей орудий пыток и прочих тюремных реликвий (все экспонаты вполне в рабочем состоянии), а во внутреннем дворе свалены каменные турецкие ядра; летом в крепости устраивают концерты.

Музей пыток (Yedikule Müzesi)

Kule Meydanı 4, (212) 585 89 33

пн-вт, чт-вс 9.30-16.30, Вход — 3 YTL

Прежде чем продолжить прогулку вдоль стен, имеет смысл вернуться к станции и углубиться в переулки слева от нее. Там стоит базилика Студийского монастыря (V век) — самая древняя из сохранившихся византийских церквей города (турки называют ее мечетью Имрахор — İmrahor Camii). Здание давно в руинах, тем не менее, без всякого сомнения, заслуживает внимания. Студийский монастырь был одной из главных святынь Константинополя (здесь хранилась голова Иоанна Крестителя); кроме того, он оказал огромное влияние на культуру и искусство всего христианского Востока — в том числе и культуру Руси. Дело в том, что расцвет монастыря пришелся на IX век — эпоху иконоборчества; его деятельный игумен Феодор Студит был беззаветным защитником икон, и во многом благодаря его огненным проповедям иконопочитание было восстановлено. Так что не будь Студийского монастыря — жить бы нам без Феофана Грека и Андрея Рублева. Кровля базилики рухнула сто лет назад по причине для Стамбула вполне экзотической — под тяжестью снега. В развалинах сохранились остатки полов — малахит, порфир, мрамор.

Рядом с руинами базилики стоит действующая православная церковь XIX века, посвященная основателю города Константину Великому и его матери Елене. Как и полагается христианской церкви в Стамбуле, она обнесена высокой стеной; игрушечная резная колокольня над стеной весьма мила.

Гулять вдоль стен Феодосия лучше изнутри: снаружи проходит пыльный и шумный проспект. С другой стороны, стоит время от времени делать вылазки за укрепления: значительные участки стен отреставрированы (например, от Едикуле до Белградских ворот, Belgradkapı), и вся их внушительность лучше видна снаружи. Во рву, конечно, теперь никакие не львы, а огороды местных жителей. Но на самом деле гораздо большее впечатление производят те части стены, которых реставрация не коснулась; некоторые башни расколоты буквально надвое ударами страшных турецких пушек.

Из десяти Феодосиевых ворот большинство по-прежнему выполняет свои функции. Они, конечно, рассчитаны на совсем другой транспорт: фургон Coca-Cola, протискиваясь внутрь, нет-нет да и отобьет кусок от византийской капители. У ворот есть маленькие светофоры, показывающие, свободна ли дорога с другой стороны, а кроме того — городские сумасшедшие в фуражках и со свистком, превращающие и так бестолковый трафик у стены в совершенный хаос. Тем не менее шоферы бросают монетки: блаженные приносят удачу.

Одно из самых интересных мест в этих краях (и во всем Стамбуле) находится напротив ворот Силиврикапы (Silivrikapı). Здесь непременно следует выйти из города и углубиться в находящееся через дорогу огромное, пыльное и ничем не примечательное мусульманское кладбище. Дорожка долго поднимается вверх; по пути то и дело попадаются резчики надгробных камней, которые, обмотав лица тряпьем, в облаках пыли пилят мраморные плиты. Примерно через километр, когда вы решите, что окончательно заблудились, дорожка внезапно кончится, и слева окажутся ворота, через которые вы войдете в маленький монастырь Балыклы (Balıklı), настоящий греческий остров в пыльном турецком море. Монастырь построен на месте источника, почитавшегося еще с языческих времен, — Зоодохос-Пиги («дающий жизнь»). По-настоящему он прославился во время осады Константинополя. Некий монах жарил у воды рыбу, когда пришло известие, что город взят. «Что? — вскричал недоверчивый повар. — Да скорее этот карп оживет и снова прыгнет в воду, чем это окажется правдой!» И в ту же секунду рыбка соскочила со сковороды в источник.

Монастырь Балыклы Seyit Nizam Caddesi 3 (Silivrikapı)

В мраморной купели источника еще не так давно показывали странных рыб: с одной стороны черных, с другой — розовых, словно поджаренных. Их потомки, однако, равномерно розового цвета (впрочем, за мраморной рамой видна только часть бассейна). В маленькой церкви есть несколько икон Богоматери Рыб, которой посвящен монастырь. Рыбки на иконах скорее похожи на креветок, а рядом изображены раненые защитники города, которых поливают святой водой из бутылочек — и раны их тут же заживают. Святая вода в таких же бутылочках (только пластиковых) стоит над купелью, щель для пожертвований — рядом с дверью. Встретить в христианской святыне закутанную до бровей мусульманку с многочисленными отпрысками — дело для Стамбула совершенно обычное.

На месте ворот Топкапы (Topkapı — «Пушечные») зияет широкий проем: здесь выходит из города проспект Тургута Озала (Turgut Ozal Caddesi). Весной 1453 года напротив ворот находилась ставка Мехмеда Завоевателя; здесь же стояли его самые большие пушки, в том числе — чудовищная бомбарда, построенная венгром Урбаном и палившая ядрами весом в тонну. В ее честь ворота и названы — хотя проломить стены Урбану так и не удалось; турецкие воины ворвались в город не здесь, а чуть дальше к северу, там, где сейчас проходит шестиполосный проспект Ватан (Vatan Сaddesi).

Прежде чем продолжить путешествие вдоль стен, стоит крепко подумать: за проспектом Ватан лежит Сулукуле (Sulukule) — старинный трущобный цыганский квартал, одно из самых опасных (и любопытных) мест города. Вспомните ночную перестрелку в цыганском таборе в фильме «Из России с любовью» — похоже, с тех пор мало что изменилось: все машины здесь кажутся угнанными, а запах марихуаны так густ, что его можно резать ножом. Если уж вы решитесь туда сунуться, необходимо соблюдать три правила. Первое: ни в коем случае не забредайте туда после захода солнца — последствия могут быть самые плачевные. Второе: строго держитесь единственного сравнительно безопасного маршрута — разбитой мостовой вдоль городской стены, и ни под каким видом не углубляйтесь в боковые переулки. Третье: никак не реагируйте на малолетних проституток, задирающих перед вами надетые на голое тело драные платья, обнажая картины совершенно неаппетитные, — любая реакция истолковывается как согласие, и невесть откуда взявшиеся старшие братья волокут зазевавшегося в какую-нибудь чудовищную нору. Проходите мимо, не обращая внимания на проклятия, звучащие вслед. Если уж дело совсем худо, изо всех сил кричите: «Имдат!» («На помощь!»).

На холме над этим злачным местечком стоят ворота Эдирнекапы (Edirnekapı). Тут вершина шестого холма, самая высокая точка старого города (77 м над уровнем моря). Через эти ворота 29 мая 1453 года в Константинополь триумфально въехал Мехмед Завоеватель, о чем и сообщает табличка с внешней стороны ворот. Напротив Эдирнекапы — один из изящнейших храмов города, построенная Синаном мечеть Михрима-Султан (Mihrimah Sultan Camii, 1562-1565). Принцесса Михрима была любимой дочерью султана Сулеймана Великолепного и Роксоланы. Она оказалась втянутой в одну из интриг своей кровожадной матери, в результате чего ее муж, визирь Рюстем-паша, был казнен.

В нескольких сотнях метров к северу от Эдирнекапы возвышается сооружение, напоминающее руины какого-то итальянского палаццо. Дворец Текфур (Tekfur Sarayı), конечно, относится к византийским временам, но о его назначении и точном времени постройки практически ничего не известно. Зато, глядя на трехъярусный арочный фасад — все, что осталось от некогда роскошного здания, — многое понимаешь о происхождении всей итальянской архитектуры Кватроченто: эти элегантные арки были бы уместны и на венецианском Большом канале. Примерно через 200 метров городская стена выходит к Золотому Рогу, где сливается с укреплениями Влахернского дворца.

К югу от Эдирнекапы находится главная жемчужина этих мест — церковь монастыря Спасителя в Хоре, которую турки называют мечетью Карие (Kariye Camii). Нынешнее здание построено около 1315 года (хотя церковь была здесь с незапамятных времен), а мозаики и фрески Карие — одно из главных сокровищ византийской живописи в Константинополе и, вероятно, вообще из величайших византийских шедевров. В XVI веке церковь превратили в мечеть, но мозаики, к счастью, не сбили, а всего лишь замазали. Сейчас то, что уцелело, отреставрировано. Роспись и мозаики Карие сделаны примерно в то же время, когда в Италии работал Джотто, и исполнены той же трогательной веры и немного наивной радости жизни. Как и в средневековой Европе, они служили Евангелием для неграмотных и поэтому объединены в последовательные циклы-рассказы.